 |
|
| |
О ТКТ«… ну что с того, что я там был, Вячеслав Соколов
События последних месяцев, которые начались с прощания с М.В. Орловским, и последующие за этим частые встречи с активом Тушинского клуба туристов, всколыхнули во мне те переживания и события, которыми мы вместе жили каких-нибудь двадцать-тридцать лет назад, и из меня как из засорившегося унитаза сначала пошёл запах, а потом и полилось. Мы с Витей Кузериным договорились в разделе «Великие школы» вместе написать о ТШРВП-77, где я был начальником школы, а он завуч. В начале своего рассказа сразу замечу, что воспринимал и воспринимаю походы, как способ или инструмент для общения с людьми или, как я добавлял, общение на фоне природы, вроде бы два удовольствия в одном, поэтому и рассказ будет в основном, наверное, об эмоциях, о людях, их взаимоотношениях на производстве, читай в походах. Пишу я сразу на одном дыхании, не вспоминая точно хронологию, имена и все события, а постараюсь передать атмосферу того времени, как я её видел и понимал и не более того. Чтобы правильнее понять написанное, немного о себе и о том времени (имеется ввиду 1977г.). О себеМне уже тридцать пять лет, я воспитанник первого московского аэроклуба, пилот-планерист с трёхлетним стажем, первым разрядом и 100 часами налёта, разведчик спецназа с 35 прыжками с парашютом, и фраза «я с ним не пойду в разведку» для меня не простой звук, горнолыжник с 10 летним стажем, турист, воспитанник Куйбышевского клуба туристов (кстати Лёня Дубровский выпускник того же клуба и мы с ним были там знакомы), выпускник городской школы инструкторов у г-на Дубровского из Краснопресненского клуба туристов, куда меня пригласил Эдик Космачёв, я пришёл сначала основания в Тушино (ТКТ) вместе с тем же Эдиком, и опытом походов нескольких саянских пятёрок, карельских и уральских пятёрок и руководством походов третьей, четвёртой категории сложности. Вот эдакий, как в аэроклубе меня называли «кристальной души человек», студент пятого курса вечернего факультета МТИ, отец двух детей и муж одной жены Ольги, а ещё и воспитанник, т.е. дитя той туристкой среды и эпохи, которую оцениваю как подъём сравнимый с настроениями людей после полёта Гагарина. О том времениВремя, в котором мне посчастливилось заниматься спортивным туризмом, это время активного освоения новых горных рек, с большим уклоном, время, когда на порогах Кубани, Чёрного Черемоша собирались демонстрации из туристов, кстати мы тогда строили коммунизм и все люди ТАМ НА ПОРОГЕ были братья и сёстры, поэтому была общая страховка, организованнаяА, собственно, абсолютно разными и до того незнакомыми людьми, были общие костры, общие еда и питьё для кильнувшихся, почти как в «Поднятой целине» у Шолохова общие женщины и обязательно под одним общим одеялом. Новые сложные реки заставляли делать новое снаряжение, а желание заглянуть подальше - оптимизацию раскладки, личного и общественного снаряжения, и, как верх успеха, волок в одну ходку. Песни той эпохи Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Сергея Никитина, озвучивали эту сложную и непростую работу. Всё это и колоссальная работа «авторитетов» Тушинского клуба, успевших создать коллектив инструкторов и активистов, творческую атмосферу и, если хотите, имидж, когда почётно было быть тушинцем-водником. Несколько удачно проведённых школ 75-76 годов и слава, быстро распространяющаяся по Москве, о необычных лодках, штормовках, джинсах без карманов и пуговиц, чернослива без косточек, укороченных вёслах и, как тогда говорили, «зацепах», вроде бы подтягах носа, да ещё и отбросах кормы - всё это привело к тому, что в ТШРВП-77 на начало занятий было примерно 150 человек. Тренсовет – это Соколов, Кузерин, Кузин, Боголюбов, Орловский, Слепов и Брусенцова задумчиво чесали репу, что же делать с этой взрывоопасной и практически неуправляемой массой людей. Следует отметить, что это непросто тренсовет, а это группа друзей и во многом единомышленников, воспитанников той самой эпохи. Алла Брусенцова было у меня стажёром в 1976 году, с походом по реке Уба, Виктор и его жена Алла, я и моя жена Ольга к тому времени дружили семьями и часто встречались. Нашу атмосферу дружбы мы смогли передать всему тренсовету и как это часто бывает в хороших командах, стали дополнять друг друга не выпячивая те недостатки, которые из нас так и сыпались, когда мы нагибались. Более того, как мы сейчас это хорошо видим, если президенты двух стран дружат, то и их народы, как минимум братья. Эту атмосферу дружбы мы смогли передать слушателям, т.е. туристам, с которыми ходили в походы (55 человек, плюс Ольга, плюс Сергей – мой сын, плюс Черепанов Анатолий, мой друг, и походный врач). Это чётко просматривалось в экстремальных ситуациях и просто лагерных работах, когда развести костёр для опоздавшего отделения, организовать общую страховку – это норма, а не исключение из правил. Результат – это сплочённость всей школы, всего коллектива, когда люди общались сами между собой, подходя к кострам других отделений и к друзьям из других отделений. Уникальный талант Виктора Кузерина, из головы которого (или места её заменяющего) постоянно сыпались мысли и идеи, кстати, я с удовлетворением отмечу, что это качество он сохранил до настоящего времени, способствовали сплочению коллектива школы. Папаша, как мы называли Орловского, мой сын звал его «Мишутка беленький», дополнял нас своими знаниями жизни и топографии и, будучи постарше нас, надо отдать ему должное не мешал нам, а Шурик Боголюбов, человек достаточно гибкий и опытный, удачно вписался в наш тренерский состав. Олег Слепов – очень серьёзный, вдумчивый и доброжелательно настроенный инструктор, удачно дополнял нашу команду. Мы бы никогда ничего не достигли, если с нами не было таких замечательных людей как Женя Чучин, Сергей Иванов, и их приятель Вовыч, который так самозабвенно нырял с дерева на реке Каширке, как будто это был борт знаменитого авианосца или крейсера. Медведев Алексей, Примочкин Боря, Никулин Володя, Ткачёв Витя, Тихомирова Марина, Шапир Игорь, Каминский Лев, Зборовский Саша, Бондаренко Женя, Альтшулер Саша, мой тёзка Саша Соколов, далеко не полный перечень людей, которые много сделали для сплочения школы. Собственно с первых выходов мы многие вещи делали вместе, это было логично и естественно, мы этого подчас не замечали, как воздух которым мы дышим, или не замечаем сердца, пока оно не болит. Если Витя Кузерин приходил ко мне, то естественно не один, а со своим отделением, и мы в ожидании гостей, естественно прибирались в доме, делали большой костёр и сидения, и конечно чай, а по праздникам не только чай, для всех, кто замечал наш костёр и приходил к нему. Если бы мы этого не делали, то никогда бы не услышали гитары наших бардов, Володи Никулина и Жени Бондаренко, и не только мы, а и жители города Новосибирска никогда не узнали бы слова песни «графиня мне приснились ваши зубы», эту песню исполнил сводных хор ТКТ, когда мы на перроне провожали бывшего земского врача, господина Черепанова Анатолия нейрохирурга, к. м. н., врача школы и моего личного друга. Доктор не смог скрыть слёз, и наши местные кинозвёзды Чучин Женя и Иванов Серёжа, в простынях как греческие боги, глядели вслед уходящему доктору. Это было как вчера, это всегда будет со мной, это никогда не забывается, и я счастлив, что как и доктор, испытал это чувство большой дружбы, чувство большого локтя и какого-то большого единения и приобщения к чему-то такому, что и сейчас объединяет нас. Что это такое я знаю точно. Это чувство опасности, это чувство преодолённого страха, это чувство преодоления себя, поэтому людей тянет на войну, в Чечню, в горы, потому что эти ощущения, адреналин, как наркотик, заставляют опять и опять возвращаться туда не смотря на прошедшие годы. Достаточно совсем малого, чтобы это всё вернулось, и мы люди другой страны, и другого времени вернулись во времена молодости. До сих пор, закрыв глаза, я слышу скрип тормозов Ан-12, в который через секунду я войду с парашютом, вижу блеск глаз моих друзей десантников, слышу шум порогов. Просмотрев фрагмент кино, где мы прощаемся с группой Кузерина на реке Енисей, уходящей в горы, почувствовать щемящую боль, как при расставании друзей, проделавших вместе большую, трудную, а подчас и опасную работу. Поэтому, собравшись вместе даже через тридцать лет, мы становимся именно теми, кем были тогда, и то, что нас объединяло тогда, объединяет и сейчас, заставляет отложить неотложные дела, собраться, чтобы ещё раз вспомнить и стать теми Витями, Сашами, Юрами и Славами. С удовлетворением встречаюсь по прежнему со многими тушинцами, могу заметить, что наша школа, образовала ряд семейных экипажей: Медведев Алексей и Тихомирова Марина, Боголюбов Саша и Борисова Таня , Кафтан Володя и Маякова Тамара. Многие из выпускников этой школы стали моими близкими друзьями, с которыми я встречаюсь до настоящего времени и не вижу каких-то причин, чтобы поменять друзей. Как собственно и почему так получилось, почему мы смогли поднять этот пласт, да потому что, нужно, чтобы кто-то именно в это время, именно на этом месте и с этими людьми воспользовался всеми наработками предшественников и реализовал хотя бы частично задуманное. Появившиеся всходы в виде наших учеников и последователей щедро нас одарили. Эти необычные и неординарные люди осели в Тушино и его окрестностях, и не смотря на то, что клуба нет, он остался, а точнее остался коллектив, продолжающий жить, ходить в походы. Я могу ошибиться, но мне кажется, это сказал Генри Форд «заберите у меня заводы, станки, машины и деньги, но только оставьте мне этих людей, и мы сделаем новое ещё лучшее дело». О школе ТШРВП-77В середине 76 года, после успешно проведённых нескольких школ, в том числе и ШРВП 76 года, с зачётным походом по реке Убе, Космачёвым был сформирован костяк клуба и тренсостав, а по городу пошёл слух, что Тушино это нечто, сам вождь пошёл в гору, в смысле в город, а меня поставил на школу. Задачи поставленные клубом передо мной и тренсоветом: по возможности приумножить или хоть не растерять водников и вообще туристов вокруг клуба. Школа - это разумеется только часть работы проводимой правлением клуба. Продолжить работы по созданию клубного снаряжения, а Космачёв внедрил некую продразвёрстку, согласно которой каждая школа не только изготавливала снаряжение для себя, но и приумножала парк плавсредств клуба, каждая последующая школа как бы пользовалась трудом своих предшественников. Обучить, дать квалификацию пришедшим слушателям, и, конечно, не уронить достигнутого, чтобы за державу, т.е. ТКТ, обидно не было. Школа традиционно начинала работать в конце 1976 года, а тренсовет это:
заступил фактически сразу, т. к. в это время идёт подготовка учебных материалов, намечаются места проведения практических занятий, и вообще канва школы. Разумеется, в это же время идёт набор слушателей. Весенний поход решили сделать по р. Мсте, второй категории сложности, чтобы летом сделать тройку, да не просто европейскую тройку, а хорошую, с большой водой в Саянах. Сделать это в те времена было очень сложно, т. к и московская методическая, и маршрутная комиссии не приветствовали такого быстрого роста мастерства, и требовали постепенного, только после европейских троек, выхода на большую воду. Чтобы выпустить тушинскую школу, Московская методическая и маршрутная комиссии должны быть благосклонны к тренсовету, к имиджу клуба, и конечно, лоббировать интересы школы должны свои люди в городе. Это: Космачёв, Лев Букуев, Лёня Дубровский, Анатолий Астахов, Эдик Ворожбиев, знали в городе и Михаила Владиславовича Орловского. В общем, провели набор слушателей, при этом количество превысило все ожидания. На старте было примерно 150 человек, что сразу усложнило работу: где разместить слушателей, как проводить практические занятия в клубе по отделениям, как изготавливать снаряжение. В моём отделении на первом выходе было примерно 40 человек. Как и положено в хороших охотничьих рассказах, в те годы вода была мокрее, люди добрее, так и нам, природа выдала всё по максимуму. Зимой, на практическом занятии по разжиганию нодьи, температура была 30 градусов ниже нуля. Слушатель Вовыч в нашем отделении в шубе влез в трёхместный спальник между Чучиным и Ивановым. Вода в половодье выдалась высокая, а мы в это время покоряли хит того времени, реку Каширку. Слушатели получили огромный практический опыт по спасработам. Тот же Вовыч, при намоте байдарки, ныряет рыбкой с дерева и плывет саженками к берегу. Хотите верьте, хотите нет, но весенняя двойка по реке Мсте, опять же по большой воде. Холод, снег, кили и спас работы в жёстких условиях. Днёвка традиционно на Большом пороге в районе реки Понеретки. Тренировки, повторные прохождения, спас работы и многочисленные караваны проплывающих мимо нас плавсредств. Опытный, исхоженный тренсовет постепенно сплачивает школу. Основная работа, хотя какая это работа, в том-то и дело, что это не работа, а образ жизни, общение с себе подобными и близкими по духу людьми. Это Кузерин, Брусенцова, Соколов, Никулин, Чучин, Иванов, Бондаренко, Боря Примочкин, Шапир Игорь и брат его Боря, как сейчас бы сказали, колбасили и постоянно придумывали приколы. Вечером, под шум порога, на берегу Мсты появляется тройка кильнувшихся вместе с шапкой, и у сидящих вокруг костра собирают подаяние. Это, конечно, школьные юродивые – Вовыч, Чучин и Иванов. В это же время приходилось решать и более сложные задачи. Этим же праздничным вечером на большом пороге реки Мсты Саша Кузин почувствовал себя плохо, более того, считал, что просто что-то съел и до Москвы дотянет. Он - стажёр моего отделения, и, фактически руководитель отделения, т.к. я веду школу. На экстренном заседании тренсовета, подумали, и с подачи к.м.н. господина Черепанова, в миру Анатолия, поставили диагноз - аппендицит. Холод на живот на ночь, и подготовка двух экипажей. В эту же ночь экипаж Кузин и Н. Сиваева, и схоженный, опытный экипаж двух друзей Чучин и Иванов, с задачей встать засветло, и сдать этим же днём Кузина в больницу в Боровичах, постараться при этом не перевернуться, и не усложнить и без того не лёгкую ситуацию, выходят на маршрут. Задачу выполнили, диагноз тренсовет поставил правильно, поэтому Саша встречал школу, выглядывая из окна больницы, со слезой на глазах, с поддерживающей его будущей женой Наташей и с трубкой в боку. Перитонит - сразу же на стол, сразу операция. Естественно, в зачётном походе Саша принять участие не смог. Но вместо этого осенью состоялась свадьба. Этим весенним походом, по сути, было завершено сплочение школы. Я подчёркиваю, именно школы, т.к. неформально общались не только внутри отделения, но находили общие интересы слушатели из азных отделений. Всё это, включая хороший уровень подготовки, изготовление нового снаряжения, хорошая подготовка и проведение практических занятий на местности, (кстати, курировал нас от города - секретарь методической комиссии Август Георгиевич Лямин, лично присутствовавший на ряде практических занятий) позволило дать необходимую подготовку для летнего похода, в котором участвовали: 1 отделение
2 отделение
3 отделение
4 отделение
5 отделение
Зачётный поход в Саянах по маршруту Москва – Абакан – Абаза – поселок Тэлле – посёлок Бай-тал – река Хемчик – река Енисей – Абакан – Москва (457 км сплава + 60 км пеший выход). При выборе района путешествия, тренсовет, а у многих инструкторов было несколько Саянских пятёрок, как бы сказал сейчас президент, поставил амбициозные планы: показать красивый маршрут в добром старом понимании, где есть и техника, и природа, обязательно горы, глухие нехоженые места, чтобы впечатлений хватило на всю жизнь. Необходим в походе пеший радиальный выход, что добавляет другие физические нагрузки и эмоции. Нетрадиционно сложная заброска большого коллектива к точке сплава, (поезд до Абакана, электричка до Абазы, красивейшая поездка на машине по тракту Абаза – Ак-Довурак, предгорья Шапшальского хребта) обещали сделать поход интересным. Поход начался прямо из Москвы. В тот же вечер, по вагону, который был более чем наполовину занят школой, в белых простынях прошли те же слушатели Чучин и Иванов, исполняя фрагменты оперы, которую они же и создали. Несколько слушателей не смогли выехать вместе со школой, но, благодаря А. Зборовскому, смогли благополучно прибыть в посёлок Бай-тал до начала сплава. На точке начала сплава школа разделилась на три неравные группы. Первую возглавлял М.В. Орловский – комендант, который и организовал работы на точке сплава по совершенствованию техники на струе. Вторую возглавил А.К. Боголюбов. Эта группа снимала кроки порогов в верховьях реки Хемчик и притоков Чиндозын, оценивая возможность сплава и сложность прохождения. Третья группа под руководством В.Н. Соколова совершила радиальный выход к подножию горы Менгулек в район Голубых озёр. РезюмеВ результате работы школы в клубе или рядом с ним в группах, на длительное время задержались неординарные люди во многом определившие лицо клуба: в том числе В. Никулин, Шапир Б., Шапир И., Мельников Ю., Чучин Е., Каминский Л., А. Зборовский, Бондаренко Е., Гладилина Е., Морозов Г., Соколов А., Хаврова Т., Альтшулер А. Витя, после поездки ночью в снег и дождь в твоей замечательной машине, после виски и пива, принятого нами у тебя дома, появилось какое-то новое дыхание, и на одном подъёме я позвонил Чучину Жене, Иванову Серёже, Мише Белову и они обещали, до приезда Эдика написать ряд статей по оговоренной нами тематике. Миша Белов предлагает не выпендриваясь издать первый документ по типу альманах «Ветер странствий» в котором, много небольших фотографий, сделанных любителями, возможно, не высшего качества, но близкие и понятные участникам похода. Витя, прошу найти немного время и как-то дополнить или по другому написать нашу часть. Что ты думаешь, надо ли описывать отдельных личностей, например Бондаренко, и т.д. Предлагаю через некоторое время встретиться, собственно несложно расширить круг участников, пригласив Женю и Серёгу Иванова. Соколов о КосмачевеОбращение к В. КузеринуВитя, собственно мы с тобой можем составить редколлегию или стать соавторами по описанию образа вождя. Вряд ли мы найдём человека, который посвятит свою жизнь доскональному изучению исторических материалов, после чего донесёт до нас и наших друзей образ Эдика. Я думаю, если мы что-то напишем и распространим среди актива, может быть кто-то дополнит нас. Я буду писать как якут, который поёт о том, что видит, не стараясь как-то приукрасить или идеализировать любимый образ. Ты как мне кажется знал его немножко в других аспектах жизни, работая вместе с ним в городе, бывая в других походах, поэтому поможешь мне в описании. Может быть я вообще пишу не то и не так, и может быть почти всё будет вычеркнуто и оставлено к примеру не более десяти строк, но чем больше материала, тем легче вычёркивать. Космачёв Эдуард Андреевич, 1938 г.Встретились с Эдиком мы в городской школе инструкторов МГШИ-1970, и начальником школы был Лёня Дубровский, занятия начались осенью 1969г., и проходили в городском клубе туристов. Я попал в отделение Валеры Шамлова, а Эдик по-моему был у Лёни Дубровского. Состав инструкторов и слушателей оказался достаточно сильным, возможности у Лёни были большими, поэтому тренировочный поход весной прошёл по реке Кубани, от посёлка Учкулан, а зачётный поход по реке Кызыл-Хем, приток Енисея, и сразу же второй поход по реке Каа-Хем, который проводили инструктора школы. Вот в этом уникальном заповедном месте как-то не очень навязчиво, но всё-таки привлекал моё внимание Эдик. Близкий по возрасту, мне 28, ему 32 года, мы часто общались у костра, пели песни, вели беседы о жизни и туризме. Между нами стали устанавливаться какие-то тёплые отношения. Выпускниками этой школы были такие известные люди, как Август Георгиевич Лямин, в последующем секретарь городской методической комиссии, Лев Букин – член МКК, Валя Букуев, которые впоследствии много, и как-то незаметно помогали нам в работе. По прошествии десяти и более лет, достаточно было телефонного звонка, с просьбой посмотреть отчёт и написать рецензию, или посмотреть материалы школы, в этом мы ни разу не слышали отказа. После окончания школы и банкета, проведённого на хорошем уровне в ресторане, жизнь потихоньку затягивала меня. Я был в клубе туристов Куйбышевского района, клубная работа там была поставлена плохо и активисты собирались в основном с бутылкой, вспоминая как и что было с ними в походах. Вот в это время и позвонил Эдик с предложением стать инструктором в школе Краснопресненского клуба туристов, где начальником школы был Боря Ротенберг, а среди инструкторов был Эдик Ворожбиев и Эдик Космачёв, который по-моему был ещё и завучем. Вот собственно с этого момента с осени 1970г. началась наша тесная работа. Эдик уже тогда умел «давить на мозги» и с присущей ему энергией, заставлять людей работать. Как я узнал потом, у него был опыт работы с Ворожбиевым в турсекции НПО «Молния», и совместной работы в туристическом клубе. Я обратил внимание, что подход и постановка дела была другая, не та что у нас в Куйбышевском клубе, никто не пил в клубе, а писали методички, готовили лекции, снаряжение, и во всём этом чувствовалось, я это ясно видел, железная рука Эдика. Он был неформальным лидером. В поход Боря, начальник школы, не пошёл и Эдик весь свой методический дар и задор, обрушил на наши головы, и не где-нибудь, а на Приполярном Урале, на реке Кожим. Я бы сказал, не только методический, т.к. именно здесь выковывался железный характер вождя. Слушатели обычные люди, одетые в стоптанные старые кеды, брезентовые штормовки, с авоськами от комаров на головах, с тяжёлым старым снаряжением и банками тушёнки, майонеза и рассольника в раскладке, волею Эдика и тренсовета через 9-10 дней пути, оказались в районе левого притока р. Лимбеко-Ю, примерно в 80 км от устья и всё это расстояние мы преодолели на бечеве. Интрига заключалась в том, что с этого места надо было разобрать байдарки и сделать волок, через хребет Молды-Нырд, где-то 30 км в две ходки, и оказаться в верховьях реки Балбань-Ю, если это сделать, то поход превратится в эдакую вкусную конфетку, т.к. вся техническая часть маршрута была сосредоточена именно здесь. Я позволю ещё раз себе отметить, что это было начало времени «великих перемен», и как говорят японцы «не дай вам бог жить в период перемен», эта древняя мудрость относилась прежде всего к чиновникам от туризма, членам МКК, членам методических советов, и именно в это время Эдик стал проявлять себя как мудрый политик, способный отстоять программу «максимум» на верху. Необходимо было плести сети тонкой интриги, чтобы убедить всех, что поход в верховья реки Балбань-Ю, это не более и не сложнее чем сплав в половодье по реке Каширка. Собственно с этого момента и начиналась активная битва между старыми «спецами», отстаивающими последовательность в обучении т.е. сначала европейская тройка, особенно для школ, а уж потом понимаешь ли Саяны, Кавказ и т.д.. разгорелись жаркие споры, Эдик использовав весь свой дар и сколотив команду единомышленников, заставил, читай убедил, нас всех сложить весь свой скарб, а у меня в отделении были почти все смешанные экипажи, а частично почти все и женатые. Нечеловеческими усилиями мы с отделениям за день прошли примерно 1км вверх, и мужики стали отводить глаза, а ночью их верные подруги доделали дело. Надо отдать должное, что уже тогда Эдик не только думал, но и реализовал некоторые идеи облегчённого снаряжения, серьёзно подобрал группу, уменьшив количество прекрасного пола. В результате я убедил Эдика и тренсовет в необходимости для нашего отделения компромиссного варианта и оставив семейные экипажи сторожить излишки снаряжения, мы с отделением сделали радиальный выход вдоль реки Лембека-Ю, с восхождением на гору Народная, в чём мне помогал Серёжа Кириллов, хорошо знавший эти места. Возвратившись в лагерь, по тракту вдоль реки Кожим, мы затащили свой скарб на один км вверх по притоку р. Балбань-Ю и соединились со школой. Но железный Космачёв, вместе со школой всё-таки преодолел хребет Малды-Нырд и я до сих пор в сумерках вижу фигуру нашего врача Анатолия Черепанова с лодкой «Колибри» на спине: - Слава, говорит он, я же просил Эдика оставить меня здесь, я всё равно не дойду. Но он дошёл, что ради нашего Эдика не сделаешь, но и Эдик для Толи сделал немало. В последующие годы с 72-75г. наша дружба с Эдиком укреплялась, но виделись мы реже, т.к. Эдик что-то делал в это время в «городе». Я думаю Витя Кузерин или все, кто что-то знает об этом периоде, дополнят мой рассказ, тем не менее он продолжал работать в турсекции предприятия и где-то зимой 1972г. наша группа несомненно выделяющаяся в сторону юмора, песен, и немного разгильдяйства, была приглашена в «Красную гвоздику» на слёт организованный Ворожбиевым Эдиком и Космачёвым Эдиком. Слёты за тридцать лет до настоящего времени проводились в заводском Доме отдыха, в верховьях М. Истры, в живописном уголке (как теперь члены Госдумы), куда туристы выезжали с семьями. В программе как правило было: ориентирование, Огонёк в зале за столиками, вечер песни, конкурс слайдов. Короче, по тем временам, это требовало недюжинных способностей от организаторов. Эдик в это время полностью ушёл в туристическую работу, по этому на вопрос, как он организовал это на работе (а работал он ведущим инженером), он доверительно мне сообщил, что приучил своё начальство к тому, что выполнял работу чуть больше своих сослуживцев, о чём говорил своему начальству примерно следующее: - Вот видишь Иванов? Он сделал столько работы, я как ты видишь, сделал больше его. Согласен? Если да, то оставшиеся три часа я занимаюсь туризмом. Вот в эти три часа, мы и долбили на рабочий телефон ПКПК-НПО «Молния», где и работал наш горячо любимый Эдик. Следует отметить, что никогда нам грубо с работы Эдика не отвечали, т.к. Эдика уважали за способность колоссально работать на других и практически безвозмездно. Мне одному из наверное немногих довелось видеть вождя в быту, дома, в семье, он в это время жил в Тушино, в трёхкомнатной квартире, наверное вру, в двух или однокомнатной в кирпичном доме с женой Леной и сыном. Нормальная семья, нормальная жена, которая никак не могла понять одного, почему муж двадцать часов в сутки занимается туризмом, а когда же ей он будет заниматься тридцать часов из двадцати четырёх. Мне жаль, что их брак не был первым и последним, но Эдик – это титан, в моём понимании сравнимый только с Лениным, т.е. все проблемы ему по плечу, но где же взять жену чуткую, нежную, понимающую, способную пожертвовать собой, ну как допустим жена у Солженицина. Может быть у неё был другой уют, другой достаток, не знаю, мне сложно об этом судить, но вот что поразило меня в квартире Эдика, так это то, что лично он сделал мебель, практически всю в своей квартире, на очень высоком уровне. Мебель из брусков, стекла, и по моему ДСП, недорого, но всё аккуратно подогнано, без щелей, зашкурено и покрыто лаком. Качество работы и объём меня просто впечатлили, при том, что я сам умею работать руками с деревом. Следует отметить, что семья ведущих инженеров, в то время жила небогато, но я не помню случая, чтобы меня или мою семью не напоили чаем в доме Эдика, или не поделились со мной нехитрым ужином. В эти годы у меня тоже родился сын Сергей, я поступил в вечерний институт и привлекался Эдиком в основном на какие-то конкретные локальные задачи, допустим на слёте организовать общий костёр, собрать разных людей из разных групп и сделать конкретную работу. Наши дружеские отношения за эти годы укрепились и мы постоянно, хоть и издалека, помогали друг другу. В этот период, у Эдика стала возникать идея перейти работать в Тушинский клуб туристов. Существует несколько версий по этому поводу, я же излагаю то, что было на самом деле. Почему мы постепенно переползли в Тушино? А вы как думаете? Нет, неправильно. Всё или почти всё в жизни гораздо проще. Эдик большой любитель вечерних тренсоветов, поздними вечерами пытливо вглядываясь в засыпающие глаза инструкторов мог часами спрашивать, почему методичка размножена только в трёх экземплярах, а не в десяти, что в этом случае должны читать другие инструктора и стажёры, правильно ли методически решено, что все слушатели будут именно с этой точки брать азимут на тригонометрический пункт и т.д. и т.п., а в подобных случаях время течёт незаметно, поэтому когда на Красной Пресне после 23.00 Эдик начинал проявлять первые признаки беспокойства, т.к. нужно было бегом бежать на трамвай , а затем успеть в метро до закрытия, а Ворожбиев и Космачёв жили в Тушино, то Эдик принял единственное, но гениально простое решение, пусть все члены тренсовета, кроме него и Ворожбиева пулей летят в метро и на пересадки. Результат? Да, он его несомненно достиг и я не один десяток километров протопал от м. Тульская до дома. Собственно, когда Эдуард Андреевич закончил свои важные городские дела и понял, что так дальше жить (ездить) нельзя, то в отдалении заметил некое перекосившееся здание, в котором по моему останавливались водители рейсовых автобусов для отдыха, а затем расположился Тушинский совет по туризму ( коммерческое предприятие, росток малого и среднего бизнеса ), во главе роскошного кабинета, которого по площади занимающего одну треть ТКТ восседал некто господин Лисичкин. Как уж Эдуард Андреевич просочился туда, да не один, а с сотоварищами трудно сказать, но однажды ночью ко мне в окно постучали, а т.к. я жил невысоко на девятом этаже, то это несомненно была рука Эдика, и в его понимании мы как и вся страна, начиная с 1976г. развиваем туризм, и не где-нибудь, а в Тушинском клубе туристов, и не просто туризм, а в это время в Тушино были какие-то горники, а настоящий, всеми любимый водный туризм. И все мы инструктора, находившиеся под воздействием Его биополя (помните мультик, когда змеи под дудочку идут за укротителем в пропасть), то также и мы отцы и не отцы семейств, студенты, члены и не члены КПСС, устремились на зов САМЦА (читай Эдика). Витя! Если я пишу совсем не то , и это не относится к образу вождя, останови меня, любым доступным тебе способом. Если ты считаешь, что из этого что-то можно сделать, я могу продолжить. Собственно отчёты всех тушинских походов и школ в которых я участвовал у меня есть. | |