 |
|
| |
Огурец и воблаВиктор Кузерин
Галя живет на острове Диксон, и ей это место очень нравится. Когда Галя была еще маленькая, она жила в Москве с дедушкой и бабушкой, без папы и мамы. Потому что папа и мама у Гали самые настоящие «полярники», зимуют на полярных станциях, а маленькую Галю туда лучше было не брать. Между тем, опыт зимовок у Гали уже есть, потому что родилась она не где -нибудь, а на полярной станции Гыдоямо, на Ямале. Папа работал на станции радистом, а мама метеорологом. Папа и мама там познакомились и полюбили друг друга. Там же и родили дочку. В тех местах, конечно, деткам не место. Много было историй. Однажды по весне положили Галю в люльку, на ворох песцовых шкур, да и поставили под окном, на солнышке. Нужен же ребенку витамин Д. Вот только ненцы про витамины ничего не знают. Увидал один охотник младенца в люльке, прицепил к оленьей упряжке, да и укатил. Разъезжал от чума к чуму и всем говорил: «Плохой человек, однако. Ребенка совсем выбросил…» Тогда все обошлось, Галю быстро нашли, разобрались. Но решили – пусть ребенок пока в Москве поживет. Теперь вся семья здесь, на Диксоне. Мама домом занимается. А у папы важная работа. Он начальник Радио-Метео-Центра. Все полярники сектора на свои зимовки через Диксон попадают. Все папу знают, все приходят в гости. Сидят за столом допоздна, рассказам и байкам конца нет. Слушает Галя полярные истории. Это ей по сердцу. А еще ей нравится, что папка такой красивый и сильный, и что все полярники к нему с уважением относятся. У гостей взгляд твердый и спокойный. И ценят они в людях более всего честность и верность делу, которым занимаются. Это как в любимых Галиных книжках. Галя выросла, уже в седьмой класс ходит. А сестра Оля только в четвертый. Средней школы на острове нет, поэтому Галя в интернате живет. Интернат в порту, на материке. По субботам школьников домой возят, на остров. В навигацию – на катере. Зимой - на вездеходе. Это шесть километров. Бегать домой строго запрещено. Тут и полыньи, и медведи. Но все, конечно, пытаются улизнуть на вечер. Дело привычное. Хочется же домой! Да хоть с Олькой в шахматы поиграть! Папа научил фигурки двигать, а в интернате никто не умеет. Вот и примчалась Галя домой, запыхалась, раскраснелась. Эх, здорово, когда все дома. Папа как раз вернулся из командировки, летал на Мыс Челюскин. Привез дочкам невиданные гостинцы – по вобле и по огурцу. Там, на Челюскине, ухитряются огурцы выращивать. Здесь, на Диксоне, такого и летом не увидишь. А вобла… Чего-чего, а вкусной рыбы здесь сколько хочешь. И нельма, и чир, и сиги. А воблы нет. Запах от нее какой -то особенный. Как же хочется попробовать! Да нельзя одной есть. Ну, разве перышко оторвать. Сестра свое уже съела, с ней делиться не интересно. Как же быть? А вот как. Надо "вкусняшки" в интернат принести, да и разделить с подругой. Вот Зойка обрадуется! Вот будет пир! С Зойкой они в одной комнате живут, и очень дружат. Галя светловолосая, рассудительная, в маму. А Зойка смуглая, чернобровая, быстрая. Зойка у нас актриса, в спектаклях всегда главные роли у нее. Под эти мысли одевает Галя куртку-полярку, прячет деликатесы во внутренний карман. Куртка на тоненькой Гале – как шуба. Еще валенки, шапка ушанка, шарф на лицо. Варежки, две пары. Можно идти. -Папа, мама! Нас на праздники привезут. Мам, ну не волнуйся. Я уже большая. Погода хорошая, через час буду в интернате. Хорошая-то хорошая. Но пурги тут внезапно налетают, не угадаешь. То с севера задует, с океана. То с востока, из тундры, от далеких гор Бырранга. Раньше между избой и нужником веревочки натягивали, чтобы не заблудиться, если что. Легко заблудиться, когда в пяти шагах ничего не видно. И случаи были. Теперь дома в поселке двухэтажные. Выходить из дома в пургу не нужно. Да иной раз и не получится- за ночь до второго этажа наметает. Через окна вылезать приходится. Словом, пургой на Диксоне никого не удивишь. Но раза два за зиму случается пурга особенная. Такая, что темно становится, как ночью. Поэтому и говорят –«черная пурга». Попрощались. Теперь по вездеходной дороге к берегу. Сугробы вдоль дороги высоченные. Ну ничего, скоро растают, апрель уже. Скоро в пальто можно будет ходить, да в «камнях», где ветра нет, загорать. Солнце вон как высоко поднимается, почти не заходит. Только какое-то оно сегодня мутное. И поземка метет. Быстро идет Галя, почти бежит, через заструги перепрыгивает. Второй разряд по лыжам – шутка, что ли! Да вот ветер встречный, с востока. И порывы все сильнее. На ветер, кажется, грудью лечь можно. Не поземка, настоящая пурга разыгралась. И вот уже ни солнца, ни порта, ни даже огней портовых не видно. Беда! Остановилась Галя, задумалась. Что же теперь делать? Свернешь незаметно для себя налево, к северу – выйдешь к океану. Там точно не найдут. На юг тоже сотни километров льда. Против ветра? Надо бы так. Да идти - из сил выбьешься. Знает Галя, слышала не один раз: сядешь - замерзнешь, и занесет. Да сил уже нет. И так тоскливо стало Гале. Так тошно. Никто ей помощь здесь не подаст. Вдруг вспомнила про воблу. Обидно помирать, не попробовав. Это у нее, конечно, уже мысли путаться стали. Остановилась, повернулась спиной к ветру. Расстегнула молнию, достала пакет. Сначала - огурец. Это просто, откусить по кусочку, да прожевать. А воблу чистить надо. Для этого придется варежку снять. Сама не помнит Галя, как сгрызла эту рыбу. С косточками и с головой. Даже не укололась. Во рту вкус соленый, слезы по щекам тоже соленые. Вот и все, кажется. А и не все! Откуда ни возьмись, из снежных зарядов появился вездеход. Светит фарами прямо в лицо Гале. Вот так чудо. Не задержись на этом месте Галя, не съешь она воблу, отойди чуть в сторону - прошел бы вездеход мимо. Никто бы и не увидел. А так удачно получилось! Галя в кузове, ей оттерли щеки, налили чаю из термоса. Это военные, они со своим вездеходом тоже заблудились в пурге. Еще поплутали немного по проливу, да и вышли к порту. Привезли Галю прямо в интернат. Она, вся в снегу, к себе в комнату ввалилась. Зойка охнула. Ты с ума сошла, в такую погоду ходить? Помогла Гале полярку снять, валенки стащила, пальцы растерла. Тут Галя ей все и рассказала. Прости, мол, съела гостинцы. Прямо на пороге смерти. А Зойка, что ей, смеется. -Жадина ты, Галка. Без меня огурец съела! Прошли годы. Зойка и в самом деле стала актрисой. Галя стала Галиной Геннадьевной, прожила честную и прекрасную жизнь. Училась и работала на Северах. Теперь живет в Москве, где нравы совсем, совсем другие. Но твердо помнит она те нехитрые правила жизни, которых придерживались люди на Диксоне, на Северной Земле, на Мысе Челюскин и в других подобных местах. Хорошо, что хоть кто-то это помнит.
| |