 |
|
| |
Облака вертикального развитияВиктор Кузерин
Оказывается, на планере можно подняться очень высоко. В феврале 1986 года американец Роберт Харрис достиг высоты 14938 метров. Долго терпеть такое Советский Союз, конечно, не мог. Выше, гораздо выше надо взлететь нашим соколам! Было принято соответствующее постановление. Это «соревнование двух систем» и привело меня осенью того же года во Владикавказ, тогда Орджоникидзе Я работаю в авиационном КБ, в испытательном отделе. А что мы испытываем? Разрабатывается, производится и испытывается у нас все, что спасает жизнь летчикам и космонавтам. Катапультные кресла и противоперегрузочные костюмы. Скафандры для космических полетов. А также разного рода кислородные маски, гермошлемы и высотно- компенсирующие костюмы. Я занимаюсь кислородным оборудованием. Кислород. Вот ключевое слово. Не забудем, что кабина планера не герметична. Это значит, на высотах свыше четырех-пяти километров пилоту планера непременно потребуется кислородная маска. А на высотах свыше двенадцати километров все еще сложнее. Потребуется сложное оборудование и даже гермошлем. Итак, чтобы утереть нос американцам нужны планер, кислородное оборудование, опытный пилот и место, где воздушные потоки способны вытащить планер высоко. Двухместный «Бланик» чешского производства хорошо освоен. Пилоты сборной команды СССР по планерному спорту готовы к подвигам. Предполагается, что над горой Казбек можно найти нужное облако с мощными восходящими потоками. Или, как говорят планеристы, «волну». Оборудование имеется. Осталось только «прикрутить» его к планеру и научить пилотов пользоваться. Вот для этого я и нужен здесь, в Северной Осетии. И еще мне хочется впервые в жизни полетать на планере. На Северном Кавказе золотая осень. Погоды вполне летные, и местные планеристы летают каждый день. Здесь же и сборная. По утрам все едут из гостиницы на аэродром. Со взлетной полосы прогоняют коров, и начинаются полеты. Старый добрый АН-2 вытаскивает планер на нужную высоту. «Бланик» отцепляется и пару часов парит в небесах. А я на земле, мудрую с баллонами, редукторами, трубками и переходниками. Через пару часов пилоты приземляются и оживленно делятся впечатлениями. -Вижу, медведь пасется на травяном склоне. Пролетел у него над самой головой. Бедняга так обомлел от неожиданности, что на жопу сел. Вот она, медвежья болезнь. Пилоты народ такой. Любимое занятие - «потравить» И за словом в карман не лезут. Кроме москвичей в сборной есть осетины из местного аэроклуба и два парня из Литвы, Юрас и Айварас. Они, кстати привезли с собой изрядное количество копченого сала и запас русского жидкого в литовской домашней версии. Застольные разговоры ведутся все больше о полетах, но и с некоторой долей вольности. _ Юрас, скажи. Ты зачем такое крутое пике заложил? Хотелось тебе крикнуть: ручку, ручку на себя! Юрас лукаво улыбается. - Там, ближе к Балте, «Жигули» стояли. Чуть в стороне от дороги. Думаю, что они тут стоят? Не иначе, развлекаются. Набрал высоту, перевел аппарат в пике. Пикирую прямо на машину. Скорость за 200. Планер свистит как бомба. И точно, выскочила парочка из дверей. В непотребном, что характерно, виде. Борьбой, наверное, занимались. Айварас, голубоглазый блондин скандинавского типа, напротив, скромен как девушка. Спрашиваю: Айварас, что означает твое имя? Парень неожиданно краснеет. Зато Юрас хохочет. Оказывается, Айварас, по-литовски, «прекрасный как луна». К компании присоединяется цеховик из Батуми Вахтанг. Вахтанг вносит яркую грузинскую ноту в наше застолье. Он искренне восхищается планеристами, но от предложения полетать на планере категорически отказывается. Ему, де, не страшно только за рулем своей «Волги». А «Волга» в «Бланик» не уместится. Вместо полетов Вахтанг взялся устроить «хлеб-соль» в горах. И устроил в лучшем виде. Все было как положено. Барашек, шашлык-машлык, зелень-мелень. Десять или двенадцать обязательных тостов не прошли даром. К концу застолья все пирующие, как пилоты, так и технический персонал, были не очень точны в движениях. Вахтанг с трудом разместился в водительском кресле своей «Волги». Но, сев в машину, протрезвился. А затем с присущей ему отвагой доставил автомобиль, себя и пассажиров до дверей гостиницы. Гулянки-гулянками, но надо же и рекорды устанавливать. Наконец, я собрал и испытал всю схему. Можно подниматься до 20000м. Так высоко нам, конечно, не забраться. Но посмотрим, что получится. Для ответственного полета избран тренер сборной. Опытнейший пилот полярной авиации с огромным налетом в трудных метеоусловиях. Он попытается подняться над Казбеком. Я же должен тихо сидеть позади пилота и приглядывать за своим кислородным хозяйством. Опасен ли будет наш полет? Я об этом даже не думаю. Во -первых, мой пилот выглядит как воплощение опыта и мастерства. Будем называть его Пилот, с большой буквы. Во- вторых, все элементы кислородного обеспечения давно стоят «на вооружении» и абсолютно надежны. В -третьих, мне сказали, что планеризм среди других видов авиационного спорта считается самым безопасным. Так что помешать нашему полету может только погода. Погода не подвела. С утра сияет солнце, но над вершиной Казбека висит вечное облако. Лермонтов говорил, что Казбек: «Шапку на брови надвинул» А метеорологи называют эту шапку «облака вертикального развития» Это то, что нам надо, потому что в таких облаках имеются восходящие потоки. Мы одеваем компенсирующие костюмы, пристегиваем парашюты и занимаем свои места в кабине. Закрываем гермошлемы. Я открываю кран на кислородном баллоне. Редуктор шипит. Дальше все должно работать автоматически, сообразно высоте полета. Но надо еще взлететь. Пилот показывает помощнику большой палец. Тот приподнимает консоль крыла. Это сигнал пилоту Ан-2 начинать разбег. Трогаемся. Помощник какое-то время бежит рядом, придерживая консоль. Потом машет рукой. Единственное колесо планера отрывается от травы, высота полета около метра. А буксировщик все еще катится по взлетной полосе, разгоняется. Но вот мы все взлетели и набираем высоту. Пилот знает свое дело и не дает планеру своевольничать. Мы поднимаемся до двух тысяч метров, и Пилот отцепляет буксировочный фал. Ан-2 и планер закладывают виражи в разные стороны. Дальше мы будем действовать сами. То есть, действовать будет Пилот, а я буду вертеть головой с надетым на нее «горшком» и пытаться увидеть как можно больше. А посмотреть есть на что. Я вижу, что стрелка альтиметра уверенно ползет вверх. Три тысячи метров, четыре. А главное, под нами горы. Они прекрасны. Год назад мы бродили здесь с рюкзаками. А теперь вот все видно сверху. Наблюдаю Таргимскую котловину, боевые и жилые башни селений Эгикале и Эльгас. Долины рек Шандон и Асса. По Ассе мы сплавлялись тогда. Жаль, не видно грозного Ассинского каньона. Не так -то просто было пройти его на катамаранах. Зато отчетливо видны перевалы Восточного Кавказа. Кажется, узнаю один из них. На подходах к этому перевалу едва не случилась беда. На наших глазах огромный камень покатился, набирая скорость, вниз по травянистому склону. Мы стояли на тропе как живые кегли. Камень ударился о выступ скалы и разлетелся на куски. Обломки просвистели мимо, чудом никого не задев. Повезло! На следующий день, на перевале нас прихватило ненастье, но все опять обошлось. Спустились до линии леса, мокрые, но веселые. Помнится, мы разбили лагерь рядом со становищем пастухов. Чабаны жили в романтическом гроте, вход в который был завешен романтической же буркой. Мы поставили свои палатки. Потом собрали немного сырых дров, развели костер и обогрелись. К тому времени чабаны зарезали и сварили овцу. Не скажу уже, кто были эти суровые на вид люди – грузины или ингуши. Но один из их рассказов помню. -Был тут пастух, джигит, силач. Бараний мосол руками ломал. Он поклялся, что может один барана съесть. Поспорил на машину «Волга», такой был горячий. Сварили барашка, он кушает, кушает. Запивает теплый бульон. Ну, видит другой, что проиграет. Толкнул ногой котел с бульон. Джигиту запивать стало нечем, он от этого умер…… Одно слово, дети гор. Но я отвлекся. Мы уже у Казбека, и поднимаемся все выше. Планер скользит совсем близко от горы. Мне кажется, что он едва не задевает склон законцовкой крыла. За штурвалом, конечно, мастер - думаю я. Но не слишком ли он увлекся? Обычно в кабине планера можно спокойно разговаривать. Но мы же в гермошлемах. Поэтому свои опасения я высказать не могу. Да и не требуется, потому что мы уже над вершиной. Высота больше пяти тысяч. Вся горная страна внизу. Только далекий Эльбрус, Шат –гора, спорит с Казбеком о первенстве. Как -то раз перед толпою Соплеменных гор У Казбека с Шат-горою Был великий спор Восходящий поток поднимает планер все выше. А я внимательно рассматриваю вершину. Она прямо под нами. Видно, как метет поземка. Представляю, как хорошо было бы там сесть на камень, выпить чаю, съесть шоколадку. Посидеть еще, восстановить дыхание перед спуском. Высота Казбека 5033 м, без акклиматизации на такой высоте плохо. А как дышится нам? Да все отлично, аппаратура работает штатно, нет никаких проблем. Пилот удачно маневрирует короткими галсами, все время остается в восходящем потоке, и высота все растет. Вот уже пять тысяч шестьсот. Это предел, выше сегодня не взобраться. И Пилот начинает спуск. Да и пора, пора нам обратно. Где- то на четырех тысячах уже висит сплошная облачность. Не видно ни селения Казбеги, ни метеостанции. Но Пилот знает свое дело. Он разворачивает планер носом на север и вводит в пологое пике. Скорость быстро нарастает, воздух свистит вокруг. Вот мы уже входим в туман и летим по приборам, а именно по компасу, альтиметру и вариометру. Это и называется «слепой полет». Вариометр показывает быстрое снижение. Интересно, не до самой ли земли тут туман? Но додумать эту неприятную мысль я не успеваю. Как-то вдруг пробиваем облачность и видим землю. Расчет Пилота был верен, аэродром оказался совсем близко. Пилот делает круг, который вполне можно назвать кругом почета. Так высоко здесь еще никто не летал. Все рады успеху, поздравляют Пилота. Как я понял, ему теперь полагается от международной федерации авиаспорта Золотой значок с тремя брильянтами за полет на такой высоте. Не за рекорд, а просто за такой полет. Айварас похлопывает меня по плечу. Это значит, я тоже неплохо сделал свое дело. Пилот обращается ко мне. -Не страшно было? - Ну, мандраж был. Когда вдоль склона скользили. Слушай, хочешь, прокачу тебя на катамаране по Ассе? Мертвую петлю делать будем. Только там парашюта не будет. Рекорд Харриса продержался еще двадцать лет. В 2006 году его побил эксцентричный миллионер Стив Фоссет. Его планер поднялся над аргентинскими Андами на высоту 15453 м. В следующем году Стив Фоссет погиб при попытке установить очередное достижение. Теперь стратосферные планеры летают еще выше.
| |